Как предостерегал Шерлок Холмс, попытка строить теории, не собрав достаточно данных, – это всегда ошибка. Планирование тера­пии – такой род деятельности, которым можно заниматься, лишь по­мня о существующих здесь ограничениях, чему и учит нас эта притча про пингвинов. Семейные терапевты привыкают, по сути дела, стро­ить теории, не накопив достаточно данных о семье, но всегда отдают себе отчет в том, что структура семьи никогда не оказывается сразу доступной терапевту. Только присоединившись к семье, прощупав ус­тановив­шиеся в ней взаимоотношения и прочувствовав ее руководя­щую структуру, терапевт может представить себе происходящие в се­мье взаимодействия. Любые исходные гипотезы должны пройти проверку в ходе присоединения, и не исключено, что все их придет­ся забраковать.

Тем не менее исходная гипотеза может быть очень ценной для те­рапевта. Семьи могут иметь различные формы и структуры, и посколь­ку форма влияет на функцию, семьи реагируют на стрессы опреде­ленным образом, зависящим от их формы, которая говорит о том, где в их структуре могут быть функциональные области, а где – сла­бые звенья.

Первое представление о семье как целом терапевт получает после первичного исследования определенных базовых аспектов ее структу­ры. Уже на основании простейшей информации, полученной из те­лефонного разговора при назначении первого сеанса или из истории болезни, заполненной при поступлении в клинику, терапевт может сделать некоторые предположения относительно данной семьи. На­пример, сколько человек в нее входят и где они живут? Каков воз­раст членов семьи? Не играет ли здесь роли один из обычных пере­ходных периодов, которые вызывают стресс в каждой семье? Еще одним ключом к пониманию возможных сильных и слабых сторон каждой семьи-клиента может служить формулировка проблемы. Эти простые элементы позволяют терапевту строить те или иные догадки относительно данной семьи, которыми он и будет руководствоваться на первых порах, прощупывая организацию семьи.

Самая непосредственная нить – это состав семьи. Определенные сочетания подсказывают определенные направления исследования. Чаще всего встречаются следующие формы семьи: семьи-"па-де-де", семьи, состоящие из трех поколений, семьи с делегированием обя­занностей, семьи-"аккордеоны", бродячие семьи и опекунские семьи.

Семьи-“па-де-де"

Представьте себе семью, состоящую всего из двух человек. Тера­певт может предположить, что эти два человека, вероятно, в значи­тельной мере полагаются друг на друга. Если это мать и ребенок, то ребенок может проводить много времени в обществе взрослых. Он может хорошо владеть навыками речи, а благодаря частым взаимодей­ствиям с взрослыми раньше своих ровесников проявлять интерес к взрослым проблемам и выглядеть более развитым. Он может прово­дить меньше времени с ровесниками, чем обычный ребенок, иметь с ними меньше общего и уступать им в подвижных играх. Мать же имеет возможность при желании уделять ребенку больше индивидуаль­ного внимания, чем если бы ей приходилось заниматься еще и мужем или другими детьми. В результате она может прекрасно чувствовать настроение ребенка, уметь удовлетворять его потребности и отвечать на его вопросы. Больше того, у нее может появиться тенденция про­являть к ребенку чрезмерное внимание, поскольку ей больше не на ком сосредоточиваться. Может оказаться, что ей не с кем обсудить свои наблюдения. В результате могут возникнуть интенсивные взаи­моотношения, благоприятствующие взаимной зависимости и в то же время взаимной неприязни.

Другой пример семьи- "па-де-де" – пожилая пара, чьи дети уже не живут с ними. Иногда говорят, что такие люди страдают синдромом опустевшего гнезда. Еще один пример – родитель и взрослый един­ственный ребенок, живущие вместе с самого рождения ребенка.

Любая семейная структура, какой бы жизнеспособной она ни была, всегда имеет потенциальные слабые стороны или слабые звенья в цепи. Структура из двух человек может превратиться в нечто вроде лишай­ника, когда обе личности находятся в почти симбиотической зависи­мости друг от друга. Эту возможность терапевт должен проверить. Если его наблюдения покажут, что чрезмерная сосредоточенность друг на друге мешает потенциальному функционированию обоих членов се­мьи, он будет планировать свое вмешательство так, чтобы провести границы между людьми составляющими паруй в то же время открыть границы, не позволяющие каждому из них вступать во взаимоотно­шения с другими. Терапевт может исследовать внесемейные источники поддержки или интереса данной семьи, чтобы поставить под сомне­ние ее восприятие реальности по типу "мы – остров".

Семьи, состоящие из трех поколений

Расширенная семья, которая состоит из различных поколений, живущих вместе, – наиболее распространенный во всем мире тип се­мьи. Важность работы с тремя поколениями, независимо от их воз­можной географической разобщенности, подчеркивали многие тера­певты. Однако в западном урбанистическом контексте семья, состоящая из многих поколений, более характерна для нижних слоев среднего класса и еще более низких социально-экономических групп. Поэтому у терапевта может появиться тенденция рассматривать такую форму семьи с точки зрения ее недостатков, вместо того чтобы вы­являть источники ее адаптационных возможностей.

Расширенная семья создает возможность разделения функций между несколькими ее поколениями. Организация взаимной поддержки и со­трудничества в повседневных заботах может отличаться большой гиб­костью, свойственной таким семьям, и часто высоким совершен­ством. Этот тип организации требует для себя такого контекста, в котором семья и внесемейная среда постоянны и гармоничны. Как и любая форма семьи, расширенная семья нуждается в социальном контексте, который ее дополняет.

Работая с семьями, состоящими из трех поколений, семейные терапевты должны остерегаться своей склонности разделять их на ча­сти. Часто терапевт стремится вычленить нуклеарную семью. В се­мье, состоящей из матери, бабушки и ребенка, он нередко прежде всего задаст вопрос: "Кто выполняет для ребенка функции родителя?" Если родительские функции возложены на бабушку, то картограф, сидящий в терапевте, начинает изобретать стратегии реорганизации этой семьи с тем, чтобы основную родительскую ответственность за ребенка взяла на себя "настоящая мать", а бабушка оказалась отодви­нута на второй план. Такую приверженность семейного терапевта куль­турным нормам следует несколько сдерживать, поскольку очень мо­жет быть, что с точки зрения терапии с такой семьей из трех поколений окажется полезнее работать в рамках системы сотрудниче­ства (имея целью дифференциацию функций), а не навязывать ей структуру, которая соответствовала бы культурной норме.

Терапевту важно выяснить, какое индивидуальное устройство свой­ственно данной семье. Возможно, бабушка живет при дочери и внуке. Но возможно также, что бабушка – глава дома, а мать и ребенок находятся под ее опекой. А может быть, здесь существует четко разграниченная структура, в которой оба взрослых равноправны и один из них функционирует как основной родитель ребенка? Сотрудничают ли взрослые в рамках этой организации, имея различные специа­лизированные функции, или оба они борются за первенствующее положение? И если так, то не находится ли ребенок в союзе с одной из женщин против другой?

Существуют различные формы семей, состоящих из трех цоколений, начиная с комбинации из родителя-одиночки, деда или бабушки и ребенка и кончая сложной сетью самостоятельных родственных систем, которым необязательно жить в том же доме, чтобы оказы­вать на него большое влияние. Возможно, терапевту нужно будет установить, кто на самом деле входит в "семью", из скольких членов она состоит и каков уровень их контакта с этой более широкой сетью. Влияние такой расширенной семьи на функции нуклеарной семьи никогда не следует недооценивать.

Возможное слабое звено в семье, состоящей из нескольких поколений, – иерархическая организация. Когда расширенная семья из трех поколений обращается за терапевтической помощью и один из ее членов выступает в качестве носителя симптома, терапевт должен изучить коалиции между представителями разных поколений, которые могут превращать одного из членов семьи в "козла отпущения" или нарушать функции тех или иных холонов. В некоторых дезорганизованных расширенных семьях взрослые могут занимать отстраненное положение, подчиняясь действию центробежных сил. В таких случаях исполнительные функции, включая воспитание детей, могут оказаться недостаточно определенными и "проваливаются в трещины". Эта проблема часто наблюдается в бедных, чрезмерно обремененных заботами семьях, живущих в трущобах и лишенных социальных систем поддержки. Проведение более определенных границ между холонами может способствовать дифференциации функций и облегчать сотрудничество.

Семья с делегированием обязанностей

Многодетные семьи сейчас в нашей культуре не так широко распространены, как прежде. Когда-то иметь множество детей было нормой. Дети считались богатством семьи. Времена изменились, однако структурные взаимоотношения, наблюдающиеся в большинстве многодетных семей, остались теми же. Когда тот или иной институт становится слишком большим, власть в нем приходится делегировать. При наличии в доме многочисленных детей обычно на одного или, возможно, на нескольких старших детей возлагаются родительские обязанности. Эти дети-родители берут на себя функции выращивания остальных детей в качестве представителей родителей.

Такое внутреннее устройство семьи эффективно, пока обязаннос­ти ребенка-родителя четко определены настоящими родителями и не выходят за пределы его возможностей с учетом степени его развития. При этом ребенок-родитель оказывается исключенным из подсисте­мы сиблингов и выдвигается в подсистему родителей. Такое положе­ние имеет свои привлекательные стороны, поскольку ребенок полу­чает прямой доступ к родителям, и у него лучше развиваются навыки управления. Подобные схемы прекрасно функционировали на протя­жении тысячелетий. Многие терапевты сами когда-то были детьми-родителями. Однако струк­тура многодетной семьи способна дать здесь трещину, и терапевт должен отдавать себе в этом отчет.

Когда на ребенка-родителя возлагается непосильная для него от­ветст­венность или когда он не наделен властью, достаточной для вы­полнения своих функций, он может стать носителем симптома. Дети-родители по определению занимают промежуточное положение. Такой ребенок чувствует себя исключенным из контекста сиблингов, но не вполне принятым в родительский холон. От этого страдает важный контекст социализации в подсистеме сиблингов. Более того, наличие ребенка-родителя может помешать воспитанию младших детей, кото­рое должны осуществлять родители.

В ходе терапии может оказаться полезным прибегнуть к проведе­нию границ, перестраивающих родительскую подсистему без участия ребенка-родителя, и проводить сеансы с одними лишь сиблингами, реорганизуя роль ребенка-родителя в подсистеме сиблингов. Или же, если родительская подсистема уже и так перегружена, ответственность за поддержку родительской подсистемы можно более равномерно рас­пределить между другими сиблингами.

Семья - "аккордеон"

В некоторых семьях один из родителей подолгу отсутствует. Клас­сический пример – семьи военнослужащих. Когда один из супругов уезжает, остающийся вынужден брать на себя дополнительные вос­питательные, управляющие и руководящие функции, иначе дети ока­жутся лишены этого вообще. На какое-то время родительские функ­ции оказываются сосредоточенными в руках одного человека, и семья приобретает форму неполной – семьи с одним родителем. Возложе­ние добавочных функций на супруга, остающегося дома, наносит ущерб сотрудничеству между супругами. Дети могут еще больше уси­ливать разобщение родителей, что нередко приводит даже к закреп­лению за ними ролей "хорошего отца и плохой, бросившей семью матери"; при такой организации семьи возникает тенденция к оттор­жению родителя, оказавшегося на периферии.

Подобная семья- "аккордеон" может обратиться за терапевтической помощью, если находившийся в разъездах родитель меняет работу и становится в семье постоянным персонажем. В этот момент органи­зация функций в семье должна измениться, поскольку прежняя про­грамма мешает возникновению новых функций с участием отсутство­вавшего супруга. Родитель, находившийся на периферии, должен вновь занять значимое положение.

В таких ситуациях, как и в другие переходные моменты, терапия должна включать в себя не только реструктурирующие, но и воспи­тательные приемы. Семья должна осознать, что она, в сущности, превратилась в "новую" семью. Усвоить такое представление нелег­ко, поскольку "составные части" семьи прожили вместе долгое вре­мя, и новой становится только форма семьи.

Бродячие семьи

Некоторые семьи постоянно переезжают с места на место – напри­мер, семьи, живущие в гетто, которые скрываются, когда их задол­женность по квартирной плате становится слишком большой, или семьи служащих крупных корпораций, которых постоянно перебра­сывают с одного места работы на другое. В других семьях "бродячим" оказывается их состав. Это чаще всего случается тогда, когда роди­тель-одиночка вступает в многочисленные, следующие одна за дру­гой любовные связи. Отец может часто менять любовниц, каждая из которых становится потенциальной супругой и родительницей. Такая конфигурация может быть не замечена терапевтом при первом контак­те, однако по мере работы с семьей она проясняется.

Если меняющийся контекст затрагивает значимых взрослых, для терапевта важно выяснить историю семьи и определить, не является ли ее организация, которая выглядит стабильной, на самом деле пе­реходной. Затем одной из функций терапевта становится помощь се­мье в четком определении ее организационной структуры. Если ме­няется место жительства, то утрачиваются системы поддержки со стороны как семьи, так и общества. Для семьи это большая утрата. У детей, лишившихся прежнего общества ровесников и вынужденных входить в новый школьный контекст, может наблюдаться нарушение привычных функций. Если семья оказывается единственным контек­стом поддержки в меняющемся мире, может пострадать се способность вступать в контакт с внесемейной средой.

Терапевт должен отдавать себе отчет в том, что, когда семья в ре­зультате переезда лишается привычного контекста, ее члены пережи­вают кризис и склонны функционировать на более низком уровне компетентности, чем в условиях поддерживающего внесемейного кон­текста. Поэтому в таких случаях приобретает большое значение оценка уровня компетентности и семьи как единого организма, и отдель­ных ее членов. Важно не считать такой кризис следствием семейной патологии. Семейный холон всегда представляет собой часть более широкого контекста. Когда разрушается этот более широкий контекст, разрушается и семья.

Опекунские семьи

Ребенок, взятый на воспитание, – по определению временный член семьи. Сотрудники агентств по опеке подчеркивают, что принимаю­щая семья не должна привязываться к ребенку и что следует избегать взаимоотношений по типу родитель-ребенок. Тем не менее между ребенком и опекунами часто устанавливаются такие связи, которые разрываются, когда ребенок переходит к другим опекунам или воз­вращается в свою прежнюю семью.

Потенциальная проблема такой формы семьи состоит в том, что иногда она организуется как настоящая семья. Ребенок включается в семейную систему. Если после этого у него появляются симптомы, они могут быть результатом стрессов внутри семейного организма. Однако и терапевт, и семья могут решить, что такие симптомы у ре­бенка – следствие его жизненного опыта, приобретенного до вхож­дения в данную семью, или какой-то внутренней патологии, посколь­ку он всего лишь опекаемый ребенок и формально не является членом семьи.

Следует оценить связь симптома с организацией семьи. Если симптоматика есть следствие вхождения ребенка в новую систему, то эта система функционирует так, как будто находится в критическом переходном состоянии. Наоборот, если ребенок уже полностью ин­тегрирован в семью, его симптомы восходят к организации этой се­мьи и связаны со стрессами, которые у других членов семьи прояв­ляются иначе.

В последнем случае форму опекающей семьи дополнительно ус­ложняет наличие агентства по опеке. Подобные агентства, уделяю­щие много времени и усилий подысканию хороших опекунов, неред­ко имеют тенденцию тщательно их оберегать. Своими действиями они могут препятствовать взаимному приспособлению ребенка и опекунов. В подобных случаях терапевт должен рассмотреть возможность при­влечь сотрудника агентства к участию в терапевтическом контексте в качестве второго терапевта и работать вместе с ним, чтобы помочь всему семейному организму в целом, включая ребенка.

По исходной информации часто можно судить не только об этих типах семей, но и о стадии развития семьи. Развитие семьи предпо­лагает переходные периоды. Семьи меняются, адаптируясь к различным внешним условиям. Те или иные события на том или ином эта­пе развития семьи могут угрожать равновесию в ней. Многие семьи обращаются за терапевтической помощью именно потому, что нахо­дятся в переходном периоде, когда функционированию семьи меша­ют как потребность в переменах, так и механизмы противодействия отклонениям, приводимые в действие этой потребностью. Такие про­блемы нарушения преемственности можно обнаружить в семьях с приемными родителями и в семьях с "привидениями".

Семьи с приемными родителями

Когда в семью входит приемный родитель, он должен пройти про­цесс интеграции, который оказывается как более, так и менее успеш­ным. Он может нс полностью влиться в новую семью, или же пре­жняя семейная единица может удерживать его на периферии. Дети могут ужесточить свои требования к родному родителю, обостряя сто­ящую перед ним проблему раздвоенности. В тех случаях, когда до нового брака родителя дети жили отдельно от него, они вынуждены приспосабливаться и к собственному родителю, и к приемному.

Кризисы в этой форме семьи сравнимы с проблемами нового се­мейного организма; их нужно рассматривать как нормальные. Запад­ная культура постулирует мгновенное возникновение семьи. После брачного обряда, как юридического, так и внеюридического, члены "слившейся" семьи спешат образовать семейные холоны. Однако они еще не успели стать функционально легитимными. Возможно, тера­певту придется помочь такой семье, предложив ей различные планы постепенной эволюции. В некоторых случаях может оказаться полез­ным, чтобы члены обеих прежних семей вначале сохраняли свои фун­кциональные границы и общались между собой как две сотрудничаю­щие половины, решая возникающие проблемы по мере продвижения к созданию единого организма.

Семьи с "привидением"

Семья, пережившая смерть или уход одного из своих членов, мо­жет столкнуться с проблемами при перераспределении его обязанно­стей. Иногда в семье укореняется убеждение: "Вот если бы мать была жива, она бы знала, что нужно делать". Принятие на себя функций матери при этом становится актом неуважения к ее памяти. Прежние коалиции между членами семьи могут сохраняться так, как будто мать еще жива.

Проблемы, возникающие в таких семьях, их члены могут пережи­вать как незавершенность траура. Однако, если терапевт станет исходить из этого, он может закрепить ситуацию в семье, вместо того чтобы помочь ей двигаться в направлении новой организации. С точки зре­ния терапии, это семья в переходном состоянии. Прежние формы мешают развитию новых структур.

В ходе осмысления терапевтом всей исходной информации о се­мье у него возникает теоретическое представление о ее структуре. Оно отражает ту конфигурацию, которую семья считает лежащей в ее ос­нове. В это представление входят и элементарные сведения о стадии развития семьи и о возможных проблемах, свойственных этой стадии. Кроме того, если есть сведения, учитываются и религиозные взгля­ды, экономический статус и этнический фон семьи. Наконец, скла­дывающаяся картина включает в себя возникшую проблему. Если ребенок плохо развивается, терапевт должен проверить, нет ли дис­функции во взаимодействиях мать-ребенок. Если ребенок "не слуша­ется", он должен искать в семейной иерархии тех его взрослых союз­ников, которые поддерживают его непослушание.

Некоторые симптомы ясно указывают на определенные структур­ные особенности семей. Поэтому "возникающая проблема" заставляет работать воображение любого опытного терапевта. Она немедленно вызывает у него в памяти страницу из какой-нибудь книги по психо­логии, или лицо какого-нибудь ребенка, с которым ему приходилось иметь дело ранее, или какую-то другую семью с аналогичными про­блемами. Эти образы помогают сформировать первоначальный набор гипотез, которые терапевт попытается применить к данной семье.

Неуправляемые семьи

Имея дело с семьями, в которых у одного из членов проявляются симптомы неуправляемости, терапевт исходит из того, что существуют проблемы либо в области иерархической организации семьи, либо в исполнении функций управления в родительской подсистеме, либо в степени близости между членами семьи, либо во всех этих областях сразу.

Проблемы управляемости могут быть различными в зависимости от стадии развития членов семьи. В семьях с маленькими детьми одна из наиболее распространенных проблем, заставляющих обращаться к специалистам по детской психологии, – это дошкольник, которого родители характеризуют как "чудовище", не желающее соблюдать никаких правил. Когда тиран весом в двадцать килограммов террори­зирует целую семью, следует предположить, что у него есть сообщ­ник. Чтобы тиран ростом метр с кепкой возвышался над всеми ос­тальными членами семьи, он должен стоять на плечах у кого-то из взрослых. В любом случае терапевт вполне может исходить из того, что супруги считают друг друга никуда не годными, и это наделяет третью сторону – тирана – властью, устрашающей и для него само­го, и для всей остальной семьи.

Цель терапии в такой ситуации – реорганизация семьи, связанная с налаживанием сотрудничества между родителями и соответствующим понижением "ранга" ребенка. Выработка четкой иерархии, в кото­рой контроль над исполнительной подсистемой принадлежит родите­лям, требует терапевтического воздействия, которое оказывает влия­ние на весь родительской холон.

В семьях с детьми-подростками проблемы управляемости могут быть связаны с неспособностью родителей перейти со стадии заботы о малыше на стадию уважения к подростку. В этой ситуации прежние программы, хорошо послужившие в то время, когда дети были ма­ленькими, мешают выработке новой формы семьи. Возможно, дети уже освоились с новым уровнем своего развития, в то время как ро­дители на этой стадии собственного развития еще не выработали но­вых альтернатив.

Заботливый родитель может быть чрезмерно сосредоточен на ребен­ке-подростке и стремится контролировать любые его действия. В та­ких ситуациях блокирование чрезмерной сосредоточенности может усилить контакты между родительским холоном и ребенком, что бу­дет способствовать исследованию альтернатив.

Вообще говоря, когда терапевт имеет дело с конфликтными семь­ями, в которых есть дети-подростки, наилучший способ действий для него – придерживаться средней линии. Он должен поддерживать право родителей выдвигать определенные требования и рассчитывать на ува­жение к их позиции. С другой стороны, он должен поддерживать тре­бования перемен, исходящие от подростков.

В семьях с малолетними правонарушителями возможность управ­ления со стороны родителей зависит от факта их присутствия. Пра­вила существуют лишь постольку, поскольку родители находятся ря­дом и могут заставить их выполнять. Ребенок усваивает, что в одном контексте есть определенные правила, однако в других контекстах их можно не придерживаться. При такой организации родители стремятся осуществлять как можно больше управляющих воздействий, что час­то оказывается неэффективным. Родитель чего-то требует, ребенок не подчиняется, родитель снова требует и т.д. По взаимному согласию ребенок реагирует на требования родителей лишь после того, как они высказаны определенное число раз.

Стереотипы общения в таких семьях часто хаотичны. Люди не рас­считывают на то, что их услышат, и становится важным не столько содержание взаимоотношений, сколько их выражение. Общение пред­оставляется организованным вокруг мелких, не связанных между со­бой аффективных взаимодействий.

Когда в таких семьях несколько детей, важным контекстом для начала организации новой формы семьи и проведения значимых границ может быть подсистема сиблингов. Другие приемы терапии для таких семей описаны Минухиным с соавторами.

В семьях, где с детьми плохо обращаются, система не в состоя­нии контролировать деструктивные реакции родителей на детей. Обыч­но такие родители лишены систем поддержки. Они относятся к де­тям так, словно те – всего лишь продолжение их самих. Любое действие ребенка воспринимается родителем как его личная реакция. В такой ситуации родители не имеют собственного взрослого контек­ста, в котором они чувствовали бы себя компетентными. Семья слиш­ком часто становится единственным полем, где родитель проявляет свою власть и компетентность, принимающие форму агрессии. Об­мениваться ударами люди могут только в ближнем бою, – и поэтому родители, плохо обращающиеся с детьми, появляются лишь в под­системах, члены которых чрезмерно сосредоточены друг на друге.

Иногда плохое обращение с ребенком организовано вокруг чрез­мерно сосредоточенной друг на друге пары, состоящей из одного родителя и одного ребенка. Обычно это мать и ее ребенок, а отец нападает на них обоих без разбора, как на двух своих врагов, находя­щихся в союзе между собой. В таких семьях плохое обращение суп­ругов друг с другом выплескивается на ребенка.

Семьи с детьми, отстающими в развитии, иногда относят к той же категории, что и семьи, где плохо обращаются с детьми, потому что в обоих случаях ребенок в конечном счете оказывается в опасности. Однако между такими семьями есть существенные различия. Отста­вание в развитии связано не с ситуацией чрезмерной близости, а, наоборот, с неспособностью родителей реагировать на потребности ребенка. Это, в сущности, разобщенная структура. Мать не докар­мливает ребенка, потому что отвлекается чем-то в тот момент, когда ребенок сосет ее грудь или бутылочку с молоком. В таких ситуациях терапия требует не проведения границ, рекомендуемого при плохом обращении с детьми, а привлечения родителей к заботе о детях.

Существует два типа семей, в которых у детей наблюдается школофобия. В одних случаях школофобия – это проявление организа­ции, близкой к преступной. В других ситуация такая же, как в се­мьях, где дети страдают психосоматикой. Чрезмерная сосредоточен­ность ребенка на каком-то из членов семьи заставляет его сидеть дома, чтобы составить тому компанию.

Психосоматические семьи

Когда предмет жалоб – психосоматическая проблема у одного из членов семьи, для структуры семьи характерна чрезмерная заботли­вость. Такая семья, по-видимому, функционирует лучше всего, когда кто-то в ней болен. К особенностям подобных семей относятся излишнее стремление оберегать друг друга, сверхпереплетенность или чрезмерная сосредоточенность членов семьи друг на друге, неспособ­ность к разрешению конфликтов, огромные усилия, прилагаемые для поддержания мира или избегания конфликтов, и крайняя жесткость структуры. Это не жесткость противостояния, она скорее напомина­ет способность воды, пройдя между пальцев, тут же снова приобре­тать первоначальную форму. Эти семьи выглядят как нормальные американские семьи. Они добрые соседи, они не ссорятся, в них все очень преданы друг другу и заботливы – в общем, идеальная семья.

Одна из проблем, с которыми сталкивается терапевт, работая с подобной семьей, и состоит в том, что они так симпатичны. Они как будто готовы во всем идти ему навстречу. Терапевту может показать­ся, что они сотрудничают с ним, однако все его усилия разобраться в проблемах таких семей оказываются тщетными, и он легко втягива­ется в трясину их установки на мир любой ценой.